Кто-то с силой дернул Веру за нос, и она проснулась.

– Вставай, ленивая девчонка, и отправляйся собирать пионы. Мне надо успеть сварить из них кисель до того, как вернется Бегбедер.

Вера вскочила и вытаращила глаза. Она лежала на маленькой желтой кроватке в незнакомой комнате, а перед ней стояла женщина в рыжем одеянии с рыжими жесткими волосами и с метлой в руках.

– Повторяю еще раз! Немедленно отправляйся за пионами! – с негодованием произнесла женщина, выпучив на Веру зеленые глаза.

– Вы кто? – робко, едва переводя дыхание, проговорила Вера.

– Ты что! Ирисовой каши объелась?! Не узнаешь?! Я Старая Черепаха! Между прочим, ты у меня работаешь и должна выполнять свои обязанности…

Тут у Черепахи зазвонил мобильный телефон.

– Алло? Привет, Бегбедер! Я знаю, ты уже полчаса ждешь эту девчонку. Выгрузи мешки.

Пока рыжая говорила по телефону, Вера вскочила и выглянула в окно. Перед ней лежала нескончаемая розовая долина, залитая солнцем. Яблоневые и вишневые деревья росли по берегам извилистой реки. Вода отливала фиолетовым и волновалась, как маленькое море. Справа виднелся синий лес с круглыми деревьями, они склонялись до земли под грузом тяжелых черничных ягод. Грибы ростом с Веру бегали туда-сюда по светлой долине от домика к домику, играя в прятки. Некоторые даже забирались на красные черепичные крыши и аукали оттуда. По улице шагали зайцы с портфелями. А на лимонных столбах вдоль песчаной дороги, что начиналась слева от реки и уходила вдаль, на маленьких дощечках висели объявления: «Не хотите ли выпить немного чаю?», или «Подарю замечательный кофейник», или «А кто хочет немного абрикосов?».

Вера не могла слова вымолвить от увиденного, но, подойдя к двери и распахнув ее, вскрикнула: порог домика находился на ветке высоченного дерева, цветущего ирисами. Вера со страхом посмотрела вниз. Сидевшие под деревом муравьи, услышав крик, схватились за головы и побежали прочь.

– Не ори так, а то все муравьи разбегутся от ужаса, – сказал знакомый голос, и Вера увидела Мадлен, которая поднималась вверх по лестнице, огибавшей ствол дерева.

– Мадлен! Мадлен! Я ничего не понимаю, что это? Такого не бывает! – Девочка вцепилась в перила: она боялась высоты.

– Боже, сколько шума! – Мадлен остановилась, чтобы отдышаться.

Она была одета в голубую одежду, похожую на плетеную кольчугу, и держала в руках Верин футляр с флейтой. Поравнявшись с ней, Мадлен потянулась вперед и чмокнула девочку, потом жестом пригласила ее зайти в домик.

Старая Черепаха к этому времени уже закончила говорить по телефону. Увидев вошедших, она вытащила из кармана большой зеленый блокнот и стала что-то отмечать. Мадлен недовольно завела глаза и причмокнула. Вера стояла молча. Наконец Старая Черепаха убрала блокнот и метнула на девочку сердитый взгляд.

– Ты все еще здесь? Я уже пятьсот раз отметила в книге наказаний твое опоздание. Ты еще стоишь? Хорошо, будешь сегодня работать до вечера, пока Бегбедер…

– Стоп. Извините, я прошу прощения, но произошла ошибка. Вы принимаете меня за другого человека, я не работаю у вас и не знаю, кто такой Бегбедер… – Девочка говорила тихо, но уверенно.

– Милочка, хватит выпендриваться! Сколько можно? Ты прекрасно знаешь – Бегбедер наш осел, и сейчас он, навьюченный мешками, ждет тебя в поле. Отправляйся немедленно!

Вера замахала руками:

– Мадлен! Скажите ей, что это недоразумение! Я хочу домой. Мне надо домой. Я ухожу.

– И куда ты пойдешь? – грустно улыбнулась Мадлен.

– Ну-у, не знаю. – Вера почувствовала смущение.

– Вот именно. Ты пойдешь со мной в поле.

– Вот! Впервые слышу от вас здравые рассуждения, Мадлен. – Старая Черепаха расплылась в улыбке.

– Потому что вы мне слова вставить не даете! – Мадлен раздраженно посмотрела на рыжую и приторно улыбнулась.

– Говорите – я даже знаю, что вы скажете. Волшебная палочка сломана, Ларусс работает день и ночь, но починить ее не в силах, а с помощью трех волшебных слов и легкого движения ладони можно найти лишь грибы в лесу, да?

– Приблизительно. Я потом вам расскажу о своих идеях на этот счет.

– Какие могут быть идеи? По-моему, мы уже все испробовали, собрали всех детективов, по- ставили на уши лесных, речных и горных гномов. Гармонию давно бы изловили, если бы это было возможно!

Вера лихорадочно переводила взгляд то на Мадлен, то на Старую Черепаху, пытаясь понять смысл их слов, а когда обе замолчали, вновь подала голос:

– Простите, я не знаю, о чем вы спорите, но мне необходимо отправиться домой, я хочу, чтобы кто-нибудь показал дорогу.

Старая Черепаха расхохоталась:

– Опять ты затянула свою песню! Если приспичило сбежать, я согласна заключить пари. Найдешь Гармонию – покажу, как выбраться отсюда. Вера вытаращила глаза.

– Как это? Гармонию? Она что, живая?

– Мадлен, эта девочка глупая – найди мне другую! – Черепаха скептически покачала головой.

Мадлен смотрела на рыжую испепеляющим взглядом.

– Ну ладно, – ответила Черепаха сама себе, потом уныло обратилась к Вере. – Гармония живая. Именно так. В Тулузе вообще все живое. Поговорим начистоту. Тебе надо домой, а мне надо спасти Гармонию. Договоримся? Ты поймаешь Гармонию, а я отправлю тебя домой. Идет?

Вера в отчаянии сжала руки:

– А просто так вы меня не отпустите?

– Ни в коем случае! – Старая Черепаха ехидно усмехнулась.

– А где она? Где эта ваша Гармония? – поинтересовалась Вера с напряжением в голосе.

– Она исчезла много лет назад, не сказав никому ни слова, исчезла, и все. С тех пор в Тулузе совсем нет музыки. Даже твоя флейта в обмороке. – Черепаха указала на футляр, принесенный Мадлен. – Запеть невозможно – музыкальные звуки уходят в пустоту. Инструменты, словно инвалиды, лежат в футлярах, не в силах пошевелиться, только изредка хрипят и кашляют. Пробовали давать им микстуры, но толку нет. Ирг превращает Гармонию то в цветок, то в лужу, то в дерево, то в какое-нибудь животное – угадать невозможно.

– Кто это?

– Кто?

– Ирг.

– Ах, ну да. Это король беснующихся мышей, который похитил Гармонию. Ирг обладает огромной силой. Побороть его почти невозможно. Вот уже несколько лет мыши ведут войну с майскими жуками – пытаются вызнать у них секрет полета над землей, – но жуки не сдаются. Пока держатся. Поэтому воздух, небо, облака и солнце ему еще неподвластны. Ирг контролирует лишь то, что находится на земле и готов выдать Гармонию в обмен на секрет полета. Парить над землей – его мечта, но никто не уговорит майских жуков раскрыть свое искусство.

– Почему он не спросит у птиц?

– Ха! Ты бы еще предложила спросить у куриц. Птицы – глупые существа: летают, не думая, для них полет – то же, что для нас дыхание, они не могут научить кого-то летать точно так же, как ты не сможешь научить дышать. Это под силу лишь майским жукам, но жуки – упорный народ. Такие никогда не выдадут тайны. Вера провела указательным пальцем по остренькому тонкому носику, затем одернула красную кофту с капюшоном и присела на стул напротив Мадлен. Черепаха продолжала стоять.

– Знаете, майских жуков можно понять. Что будет с Тулузой, если беснующиеся мыши начнут
летать!

– А что будет со всеми нами, если не вернется Гармония? Ты подумала об этом? Ведь мы умрем от тоски. Конечно, беснующиеся мыши – самые злобные существа на свете, но…

– Постойте, так в Тулузе нет летучих мышей? – воскликнула Вера.

– Нет! И не надо. – Черепаха нервно и быстро жестикулировала.

– Понятно. Вернее, ничего не понятно. Надо заставить Ирга освободить
Гармонию, но при этом не дать беснующимся мышам овладеть искусством полета?

– Все верно. – Черепаха приспустила очки на нос.

– И тогда я попаду домой? – Вера с надеждой посмотрела на Черепаху.

– Конечно. Как найдешь – скатертью дорожка! А пока будешь жить в этом милом домике. Ну что, заключаем пари?

– Да. – Вера вздохнула.

– Только помни: если проиграешь, навсегда останешься в Тулузе. И шанса сбежать не получишь, будь уверена. Даю тебе на все четыре мая.

– Хорошо. То есть как четыре мая? Четыре месяца, вы хотите сказать?

– Конечно, но ведь в Тулузе всегда май. Мадлен, не проронив ни слова, встала и направилась к двери.

– Ну ладно, а теперь действительно пора заняться делом. Я провожу тебя в поле к Бегбедеру. По дороге поговорим.

– Всего хорошего, – с деланной улыбкой сказала Старая Черепаха.

– Всего наилучшего, – сказала Мадлен.