Внешний вид
Для некоторых смельчаков не так важно, по какому именно сценарию проходит проверка жизни на прочность. Прыгать с парашютом, сигать с крыши на веревке, разгонять старенький байк до 220 км/ч, плавать с крокодилами... Для того, кто влюблен в адреналин, все эти и другие подобные развлечения одинаково хороши. Для такого человека важен не уровень опасности, существенна именно критичность ситуации, в которой гормон со вторым именем бей или беги продуцируется в удесятеренных количествах.
Как это работает?
Адреналин заставляет по-особенному функционировать центральную нервную систему. Когда ты чувствуешь приближение опасности, она включает специальный режим: у тебя перехватывает дыхание, сердце начинает биться учащенно, ускоряется пищеварение, расширяются зрачки и повышается общая мобильность организма. В момент адреналинового прилива ты будто не чувствуешь боли и страха, поэтому готова на любые отчаянные шаги.
С чего все начиналось?
Точную дату рождения адреналина на свет назвать нельзя, однако с уверенностью можно сказать, что наши прапрапрапредки встречались с опасностями на каждом шагу. В таких случаях именно адреналин помогал им собирать в кулак волю, смелость и сообразительность. Поскольку сейчас мы не сталкиваемся с таким количеством жести и ужасов, нам приходится провоцировать выработку адреналина искусственными методами.
Как формируется зависимость?
Для большинства подсевших адреналиновая зависимость – способ переместить в игнор-лист внутренние психологические проблемы (прочитав истории наших героинь, ты в этом сама убедишься). Однако этот диагноз не всегда имеет лишь психологические корни. Порой он – чистая физиология: адреналиновая зависимость вполне может быть следствием проблем с надпочечниками и нарушения обмена веществ.
Похожие явления
Сравнение адреналиновой зависимости с наркоманией – не занудство и не страшилка для безбашенных экстремальщиков, а вполне адекватная аналогия. Острые ощущения действительно вызывают привыкание и на физическом, и на психологическом уровне. Да, адреналин не вредит организму так, как кокаин. Но ведь тяга к нему толкает на самые опасные развлечения. Сложно и страшно сопоставлять статистику последствий одного и другого.
Что касается психологии, тут все еще более очевидно: адреналин заполняет пустоту и (об этом ты уже знаешь) заставляет на время забывать о проблемах. Он делает мир ярче, а настроение – лучше. И он же вымещает из жизни адреналинового фаната все спокойные радости. Для некоторых даже естественные потребности в сравнении с адреналиновым фаном отходят на второй план. А то и на третий.
Организм под ударом
Адреналин не вызывает настоящей ломки, в отличие от серьезных наркотиков. Но после того как бей или беги поступает в кровь в оптовых дозах, организм будто опустошается. Кажется, что из него выкачали все силы и выжали все соки. Человек становится вялым и безрадостным. В итоге все его стремления сводятся к тому, чтобы снова получить порцию адреналина. Круг замыкается.
При этом еще и сам организм с трудом переживает адреналиновую зависимость на своем организменном уровне. Большие дозы гормона напрягают сердце. Начинает нездорово прыгать давление. Вестибулярный аппарат довольно быстро выходит из строя. Ухудшается иммунитет. Нарушается сон. В общем, все потихоньку ломается.
Карина, 22 года
В детстве я думала: «Мои родители кайфоломы! Не дают мне расти нормальной пацанкой. Все ждут, когда я превращусь в девочку-припевочку. Конечно, папа с мамой уже ничего не смыслят в веселье. Но на самом-то деле в веселье ничего не смыслила я сама.
В школе я была из тех, кому трудно усидеть на месте. В 8 лет я начала лазить по крышам. Мы с парнями выбирали дома повнушительнее и забирались по шаткой лестнице на их макушки. Зачем? Нам просто нравилась высота. Я чувствовала себя очень крутой, когда свисала с низкого бетонного бордюра и пялилась вниз. Я представляла, что могу случайно свалиться, и от этого у меня приятно кружилась голова. Мои друзья испытывали то же самое.
У нас было как в мультике про котенка Гава: а давай бояться вместе?
Со временем я заметила, что мне нравится лазить по крышам одной без тусовки. Особенно часто я стала заниматься этим в плохом настроении. Наорут на тебя предки, влепят пару в школе, поссоришься с подругой и сразу туда, на высоту. Нет, меня не посещали суицидальные мысли. Я просто забывала обо всем плохом, когда чувствовала, как сердце сначала замирает, а потом тарабанит быстро-быстро.
В 14 у меня появился 18-летний мальчик. Я очень любила гонять с ним на машине. Он летал с такой скоростью, что я сходила с ума. Сережа посадил за руль и меня.
Свое первое вождение я запомню надолго: я случайно надавила на газ и проехала с диким визгом метров 100. За секунду мне удалось затормозить. Я остановилась в нескольких сантиметрах от огромного дерева. Еще чуть-чуть – и я бы размазала себя о него. В тот момент меня накрыло волной какого-то нового яркого счастья. Я почувствовала, будто
победила в непонятной игре.
Уже через пару месяцев я как ненормальная носилась по ночным дорогам без водительских прав, конечно: их не дают несовершеннолетним. Еще я стала таскать у брата ключи от его байка и гоняла на нем по дачному поселку.
Однажды я упала с мопеда.
Я свалилась в кусты, а мотоцикл отлетел вбок. Что я почувствовала? Ну, мне было адски больно, конечно. Но при этом еще и снова как-то очень хорошо. При таком стрессе в кровь выбрасываются особые вещества, они порождают нереальный кайф. Вперемешку с адреналином он становится еще слаще. Так я в очередной раз поиграла со смертью.
После со мной случилась еще одна авария. Я разогнала машину до 220 км/ч и слетела в кювет. Разбила голову и покоробила тачку. Родители сходили с ума: они не знали, как найти на меня управу. «Зачем нам мертвая дочь?!» – говорили они. После серии очередных скандалов я просто перестала рассказывать о своих экстремальных развлечениях. Но не остановилась.
У нас на даче есть речка. Над ней обрыв высотой метров пять, а то и больше. Как-то раз один друг взял меня на слабо: мол, прыгнуть отсюда у меня точно смелости не хватит. Но для меня ведь каждое нельзя на самом деле надо. Я не хотела кому-то что-то доказать, мне просто подали идею...
Чувство полета, резкий удар о воду – и мне опять невероятно хорошо.
Я даже не заметила, что разбила себе локти, грудь и коленки. Вода была ледяная, я поторопилась выйти на берег. И, выплывая, я обомлела: всего в нескольких метрах от места моего падения высилась груда камней. Гора огромных, острых валунов! Если бы я прыгнула немного левее – все, хана: я бы разбила череп. Оказывается, я даже не посмотрела, куда бросаюсь.
Тогда мне впервые стало страшно. Не как раньше, когда страх перемешивается с возбуждением, а именно ужасно. Я была на волоске от смерти.
После того случая я стала часто приходить на место своего прыжка. Так я получала свою дозу адреналина от самих воспоминаний.
Но прошло совсем немного времени, и я опять вернулась к живым острым развлечениям. Мои высоты и скорости с каждым разом становились все больше. От половины моих затей стали отнекиваться даже самые смелые друзья: рановато еще умирать!
А мне это казалось трусостью. Мне нравилось, когда обо мне говорили: «Карина ненормальная. Она вообще ничего не боится».
Но однажды в моей семье случились серьезные неприятности. Настолько печальные, что я даже не хочу углубляться в подробности: нет желания выносить сор из избы. Тогда же у меня появились проблемы с законом: я водила без прав... И вот только когда все это свалилось на меня одним махом, я, в очередной раз забравшись на крышу, устроила долгий и честный разговор с собой.
Я призналась себе в том, что так больше не может продолжаться. Что нужно что-то делать.
Сейчас я работаю секретаршей в одной небольшой конторе. Скоро накоплю денег и пойду получать высшее образование.
Честно говоря, я не отказалась от адреналина насовсем. Просто теперь я говорю себе «нет» перед слишком крутыми опасностями.
А еще теперь я признаю: адреналиновая зависимость очень похожа на наркоманию. Ты думаешь, что кайф решает все твои беды. Но это не так. Он только маскирует их. Проблемы никуда не уходят. Они усугубляются».
Лера, 19 лет
«Мои папа с мамой разошлись, когда мне было 16. На меня и моих братьев развод родителей сильно повлиял.
Я думала, что мы быстро оправимся, но на поверку каждый из нас до сих пор переносит эту травму. Младший Дима забил на школу, научился пить и курить. Старший Саша вообще перестал появляться дома. А я подсела на экстрим.
В тот период я познакомилась с крутыми сноубордистами. Я катаюсь с детства, но до 16 всегда делала это аккуратно, а тут решила освоить технику моих новых друзей. Мне дико нравилось спрыгивать с высоты 15 метров и делать трюки. В эти адреналиновые моменты мне было страшно, внутри все переворачивалось. А потом наступал кайф.
Мы часто обсуждали свои ощущения с экстремальными друзьями. Многие говорили о том, что чувствуют довольно странную свободу. Она начинается с ужаса, а заканчивается счастьем. При этом чем больше ты занимаешься экстримом, тем сильнее он тебя засасывает. Опасности как будто показывают, что все жизненные неприятности – чушь.
А вот горный обрыв – это и правда страшно. Когда проскакиваешь его, вроде как на самом деле осознаешь хрупкость жизни.
До недавнего времени я не думала, что завишу от экстремального спорта. Мне казалось, что я просто люблю риск и веду себя посмелее других девчонок. Но на 18-летие папа подарил мне машину... И со мной все стало понятно. Теперь, чтобы получить порцию адреналина, не надо что-то планировать заранее и ждать, как это происходит с горами. Достаточно войти в гараж.
Первый раз я явно перебрала со скоростью, когда рядом со мной сидел папа. Тогда я пролетела в миллиметре от другой машины. Отец со мной месяц не разговаривал.
После этого я попала в серьезную аварию: меня занесло в тоннеле, я врезалась в стену и получила сотрясение мозга. Какое-то время провалялась в больнице. Весь левый бок тачки я смяла, машина оказалась неходовой и... Я просто стала брать тачку отца или брата.
Кажется, я до сих пор жива лишь благодаря тому, что в один прекрасный момент родители силой отобрали у меня права и ключи от машин.
Сейчас у нас с предками договор: мне все вернут, когда разрешит психолог. Без вариантов.
У психолога мне стало ясно, зачем люди занимаются экстримом. Многие именно таким образом реализуют свои суицидальные наклонности. И так практически все экстремальщики задвигают свои проблемы куда подальше.
Иногда подобные игры выходят за рамки. И несложно догадаться, какой в таких случаях бывает исход. Кстати, он не такой уж и редкий».