Голодный Лиам: Интервью с Лиамом Хемсвортом

EG: В этом фильме ты больше вовлечен в историю, чем в предыдущей части, расскажи немного об этом.

Лиам: О, значительно больше. Но круче всего для меня было работать в сценах, где мы заняты все вместе, вся наша замечательная банда (смеется): Вуди (Харрельсон), Джен (Лоуренс), Джош (Хатчерсон) и Джеффри (Райт). Иногда было трудно отработать эти сцены (смеется), потому что вместе мы все как малые дети: нас трудно урезонить, несмотря на весь наш так называемый профессионализм, о котором мы иногда пространно рассуждаем в интервью (хихикает слегка в кулак, насмешливые искорки из глаз). Мы можем хохотать до икоты от совершенно невинной реплики Вуди. Ты знаешь Вуди, он невероятно смешной и смешливый. Он покажет тебе палец – и ты не можешь устоять, хохочешь, словно тебя щекочут.

EG: Ты снимался в обеих частях «Сойки-пересмешницы» практически без перерыва. Что ты можешь сказать о таком опыте?

Лиам:О боже мой. Это был о-о-очень длинный съемочный период. Ничего подобного прежде я не делал. Но в этом было много положительных моментов. Особенно то, что мы с ребятами имели возможность провести больше времени вместе. Мы все очень подружились за время работы над всеми фильмами «Голодных игр», и наша близость нам очень помогала в период съемок. За такое долгое время ты отлично знаешь вообще практически всех на площадке, съемочная группа становится в какой-то степени твоей семьей на это время. Нам очень повезло, что ни в группе, ни в актерском составе не было никого, с кем бы не заладились отношения.

EG: Где вы работали?

Лиам: Мы работали в Париже три недели и снимали в очень интересных местах. Я и прежде бывал в Париже, посмотрел некоторые достопримечательности, но в этот раз мне удалось увидеть значительно больше. Все-таки я в этот приезд располагал временем... В Берлине мы работали чуть дольше месяца, и вот там мы смогли посмотреть почти все. Мы снимали в Темпельхофе – старом военном фашистком аэропорту, который, по-моему, является четвертым самым большим в мире сооружением. Там было на что посмотреть. Мы там снимали несколько довольно сложных сцен, две из них – ночью. Эти ночные съемки были чем-то особенным, скажу я тебе. Почему-то именно ночью атмосфера в этом месте ощущается совершенно по-другому, чем днем. Какая-то тяжесть во всем появляется. Это были очень трудные сцены, и атмосфера вокруг была такая же гнетущая и напряженная (ежится слегка, подергивая плечами), там какая-то особенная энергетика. Странное место, но со своим очарованием. Нас провели по всему сооружению с гидом, который отлично знает всю историю этого места. Феноменально!

EG: При такой дружбе вы, должно быть, все вместе проводили и свободное от съемок время?

Лиам: Нет, мы старались не бывать в публичных местах в этих городах. Мы вместе со всей съемочной группой ужинали в ресторанах, но не в самих городах. Поклонников «Голодных игр» в Европе ничуть не меньше, чем в Штатах, и мы почти все время оказывались окруженными толпами фанатов, если появлялись где-то даже для съемок: и работать трудно, и просто пройтись по улицам практически невозможно.

EG: Поскольку твой герой принимает в новой части больше участия, тебе, вероятно, выпало больше физических и эмоциональных нагрузок?

Лиам: И те, и другие нагрузки были весьма значительны (смеется). В чем-то даже перегрузки. Гейл все время был на заднем плане в предыдущей сюжетной линии, и вдруг неожиданно он как бы оказывается на переднем плане и имеет возможность внести свою лепту в развитие истории. Он готов пойти на что угодно, чтобы разгромить «Столицу», он готов к войне. Для меня это оказалось приличной эмоциональной нагрузкой, мне нужно было ощутить на себе всю тяжесть его ненависти, его готовность к борьбе. Такие эмоции отнимают силы (смеется). Кроме того, физические нагрузки оказались более сложными, чем я предполагал сначала. Дело не в том, что ты сам выполняешь практически все трюки – а я люблю это делать сам, чтобы не оставлять героя без присмотра, так сказать (смеется), – а в том, что ты выполняешь эти трюки не один и не два раза в течение дня. Ведь снимается не один дубль, а несколько, и не потому, что мы что-то не так сделали, а потому, что иногда нужно снимать экшн-сцену под разными углами. Никогда прежде мне не приходилось работать с такими нагрузками, я получил приличное количество травм. Не то чтобы увечий, конечно, но бывали моменты, когда мало мне не казалось…

EG: Да ты что?! Больно было?

Лиам: Я повредил сустав щиколотки во время съемок в Берлине, причем за три недели до конца съемок. Это заставило наших продюсеров слегка запаниковать в тот момент (смеется). Я вместе с другими актерами должен был бежать по полю, на котором было множество всяких ухабов, камней, ям... Когда бежал, наступил на камень и подвернул ногу так, что даже услышал хруст. Я взвыл от боли и упал. Моя лодыжка мгновенно опухла до каких-то невероятных размеров. Было ясно, что там серьезное повреждение. Первая реакция у всех, и у меня в том числе, – придется менять план съемок, пока все это не заживет. Мы сразу подумали, что там какой-то перелом, так как хруст слышал не только я, даже режиссер слышал, так как микрофоны были включены. Тут же вызвали «скорую», меня туда загрузили. Даже есть несколько занятных фотографий, связанных с этим событием (смеется), мои коллеги не теряли время даром. Самое забавное было, когда вся группа собралась вокруг меня и стояла абсолютная, мертвая тишина! Дело в том, что я здорово выругался в момент падения и все примчались тут же посмотреть, в чем дело, и стояли вокруг меня с выражением лиц «О боже! Осталось только три рабочих недели! Что же теперь будет? Ждать, пока срастется его нога?!» (Смеется.) Все были уверены в том, что это перелом, да еще в таком месте, где срастание идет больше месяца. Но нам крупно повезло в тот раз – оказалось, что у меня была всего лишь трещина толщиной с волос, а случилось это в пятницу, так что в выходные я имел возможность поваляться в постели с ногой, поднятой кверху, что помогло снять отек довольно быстро. В понедельник я вернулся на площадку как ни в чем не бывало. Конечно, им пришлось внести некоторые изменения в график съемки, дать время моей лодыжке прийти в себя, но все обошлось на этот раз.

EG: Ну, слава богу! Давай сменим тему. Любовные треугольники, стары как мир. Как ты относишься к подобным историям?

В чем оригинальность вашего треугольника с Китнисс и Питом?
Лиам: О, я не знаю, насколько она оригинальна (качает головой), но мне такие истории нравятся, хотя я сам никогда не был частью такого треугольника. Мне нравится, что в каждой такой истории всегда есть надежда на перемены. Мне нравится идея, что ты должен защищать то, что у тебя есть, бороться за это. Меня всегда этому учили. Мой пример – мои родители, которые вместе уже много лет, несмотря на все препятствия, возникавшие на их пути. Я не знаю, были ли там «треугольники», но я знаю, что ты должен бороться за то, во что веришь. Если в твоей жизни есть что-то ценное и стоящее, это нужно отстаивать. Это мое мнение.

EG: Насколько вообще возможно сделать такую историю оригинальной, как ты думаешь?

Лиам: Я думаю, что тебе лучше задать этот вопрос нашему режиссеру – Френсису Лоуренсу. Он тебе лучше меня ответит. Я же думаю, что при таком количестве феноменально талантливых актеров и интересного материала со сложными взаимоотношениями между героями история в любом случае получится такой, какой ее ожидают зрители и фанаты.

EG: Как, на твой взгляд, изменились фанаты фильма за это время?

Лиам: Мне кажется, что база фанатов продолжает расти. Новое поколение смотрит первый фильм и пополняют ряды уже состоявшихся фанатов (смеется). Звучит так серьезно… Каждый год пресс-тур по разным странам, премьеры становятся чуть-чуть безумнее, чем предыдущие. Больше людей, меньше свободы передвижения. Больше шума, больше удовольствия. Жаловаться не приходится. Мы получаем огромный заряд энергии от фанатов. Мне это нравится. Это значит, что хорошо выполнили свою работу.

EG: Есть ли какие-то вещи в твоей жизни, которые для тебя особенно важны в данный момент?

Лиам: М-м-м, наверное, это моя помощь благотворительным организациям в Австралии, которые пытаются защитить детей от насилия в семьях. Мой отец работает в отделе по защите детей вот уже 23 года. Я знаю от него, в какие ситуации иногда попадают совсем маленькие дети, сам видел некоторых из них, я знаю, сколько усилий государство прилагает к тому, чтобы защитить детей от насилия. Я принял на себя обязанности посла австралийского Фонда по защите детства, который создает множество важных программ по помощи детям, разрабатывает превентивные меры и внедряет их повсеместно. Словом, там идет большая и очень важная работа по защите детства. Не всем везет родиться в семье, где о тебе заботятся и любят. Я не могу участвовать в ежедневной работе фонда, но, по счастью, мое присутствие и участие в этом фонде привлекает к нему внимание людей, которые могут оказать вполне реальную помощь – финансовую или организационную.